ИЗБРАННИК
Поспорил как-то Бог с дьявОлом:
Сказал, что сможет человека
Заставить прожить в счастье век, а то и два века.
Причём не важно:
Талантлив он иль бесталан,
Умён он или глуп –
Мир сам подстроится под него,
Как будто он – пуп.
ДьявОл с ухмылкой отвечает:
«Ничто не выйдет у тебя.
Покуда есть в людских душонках я,
В них есть все темное:
Высокомерие, тщеславие, гордыня, и посему
Затею ты сию затеял зря.
Он непременно весь зазнается,
Зальётся светом, заискрится, как Полярная звезда,
Почувствовав себя избранником твоим,
Хотя известно будет то, лишь нам двоим.
Господь, с презреньем посмотрев на дьявола,
Раскатисто промолвил:
«Я – Творец, вершитель судеб человека.
Только мной ему дарёны могут быть
Удовольствие и нега.
Ум и красота, богатство, добрая душа –
Всё ему даю ведь я.
Но как дал, так и забрать могу
И прямо в твоё пекло указать ему дорогу».
«Преклоняюсь пред величием твоим, о Боже,
Только взгляды наши и на мир, и на людей, увы, не схожи.
Коль об заклад с тобою бьюсь,
Условие своё я выскажу, не побоюсь».
«Тверди, злодей!» - кричит Творец.
«Твержу, о человечества Отец!
Избранник новоиспечённый твой
На самом деле выбран будет мной.
И за блага твои, забыв о сне,
Он должен будет посвятиться молитвЕ.
Кроме того, приняв тобою ниспошлённый дар,
Не должен он объятым стать самодовольством.
И не звездиться, не искриться, не испариться в порыве счастья, словно пар».
На том и порешили.
Меж тем, в селе, где только русские и жили,
Босой мужик по полю проходил.
В селе, ну всеми был он нелюбим.
Как только там его не звали:
И профан, и криворукий, и дурак.
Только выпить он мастак, да разбить о нос кулак.
Разразилась вдруг гроза, ослепилися глаза,
Молния ударила, выбив душу мужика.
Бог ему и говорит:
«Будешь ты теперь успешен,
Уважать будут тебя.
Ты молись и будь безгрешен,
И тебя окружит забота безграничная моя».
Тут очухался в беспамятстве мужик, слышит:
«Гроб придётся колотить», - дед Митяй то говорит.
Вдруг мужик встаёт и во всё горло орёт:
«Какой гроб? Кому? Неужто, кто помёр?
А, не важно, тащи топор».
«Молот нужен?»
«Нет, не нужен: у топора же есть обУх».
От изумления дед Федор испустил совсем свой дух.
Первый гроб ему и был сколочен.
Дальше - больше.
И не только гробы:
Заборы, бани, дома, сараи –
Всё мужик охотно строил очень.
И не только плотничал да колотил:
Жене на кухню вход он запретил –
Сам яства разные творил,
Горшки из глины он лепил,
Детей писать – читать учил,
И сам тому, естественно, обучен был,
Не весть, конечно, кем.
Не пил и не курил,
Кулак как разбивать, и чем, и обо что забыл.
И всенародным деревенским стал любимцем.
А дед Митяй, залившися багрянцем
От изрядного подпитья,
Однажды вопросил:
«Где взял его ты, где купил?
Свой многоплановый талант?
Иль Ломоносовым вторым заделаться ты хош?
Уж больно быстро в ряды-то одарённых стал ты вхож».
Мужик, к слову зовут его Иван, сказал:
«Мой дар – он Богом дан».
Сползла с дьявОлова лица улыбка тотчас:
«МалЫми он возможностями наделен,
Пусть артистом деревенским станет он:
Больше всех тщеславия в артистах.
Пусть покажет истинного лица тон,
Верно тёмный, как стая ворон».
Бог, восхитившись мужика чистейшим нравом,
Наделил с небес его и артистиским даром.
И с тех пор наш мужик –
Баянист, гитарист, пианист,
Главный в клубе деревенском артист.
И мазурку он пляшет, и канкан.
И романсы он поёт, цепляя девок на аркан.
Дед Митяй, вечерком, за соличкой зайдя,
Спросил у него заодно:
«Откуда же у тебя так умений разных многО?»
Ввысь задрав подбородок, Иван отвечал:
«Как-то так оно всё само».
«Как само? Говорил же, что Бог дал!»
А у дьявола рот до ушей.
Бог терпеньем решил запастись.
«Бог он есть или нет, разве ведает кто?»
«Да окстись же ты, грешник, окстись!»
«Если есть Он, то я избран им.
Может быть когда-то вместо него
Буду править миром земным».
Разозлился Господь. Разразилась гроза.
Метнул молнию Бог в мужика,
И убил. Теперь навсегда.
ДьявОла низвергнул обратно он в ад,
В преисподнюю, в антиэдем.
А мораль этой басни –
Из числа злободневнейших тем:
Коль почувствовал ты чью поддержку,
Благодари того, кто её оказал.
На него не молись, а «спасибо» скажи,
И считай – не разочаровал.
Но не думай, что помощь эта,
Как избраннику тебе дана,
Ибо может она милосердием быть рождена.
И не смей возвышаться,
Себя восхвалять,
Из массы других выделять.
Прямиком попадешь ты в ад,
Если будешь вершить свой суд.
Если скажешь, что ты, мол, прав,
А другой, мол, виноват.
Не знаю, я обрадовался.